Об осенней охоте с выжлецом

Как же ждет гончатник того золотого дня, чтобы порошка была мягкой и глубокой, чтобы ни ветра, ни метели не было… Чтобы у него с собакой были явные преимущества перед диким зверем.

Всем нам хочется легкой и простой охоты. Изобилия или хотя бы его видимости. Сегодня было именно так.

С раннего утра мы в поле, наша первейшая задача — найти заячьи следы. К середине января угодья от русаков почистили основательно. Посему двигаю лыжами от одного «заячьего бугра» к другом.

Есть во всех угодьях такие злачные места, которые зайцами посещаются настойчиво. Если уж и искать русачий след, то только там. Места те мне известны, печально только то, что от одного бугра до другого расстояния значительные.

На лыжах по рыхлому снегу, с горы в распадок, а потом опять в гору. Горами называются холмы волжского правобережья. Высотой до 500 метров холмы… Не Гималаи, но для перемещения по ним здоровье требуется! Накашляешься!

Уже шапка на мне парит, уже спина в мыле, два бугра обследованы — следа нет. Пройдено около шести километров. Я не отвлекаюсь ни к кустам, ни к речке… в низинах снега еще больше, и зайке сегодня там не с ноги.

Выжлец увлеченно ползает по лисьим набродам. Вынюхивает тот, по которому он к лисице на рабочую дистанцию выйдет. Я за ним посматриваю в навигатор, не пытаясь хоть как-то управлять. Пусть. Лисы нынче настеганные, чуть какой шухер — прямым броском к норам уходят. Поминаемые злом снегокатчики приучили.

Так наши с собакой отношения выровнены, что стоит мне до заячьего следа добраться, как и выжлец тут как тут. Замечу, что, несмотря на его дипломы и высокий статус, к русакам я обычно выхожу первым. Так в нашей с ним «стае» распределены обязанности. Меня такой порядок устраивает…

Смахивая очередную порцию пота с лица, выползаю к серединке жиденькой березовой лесополосы. Не раз горелой, отросшей заново и снова обугленной. За спиной два километра подъема с весьма солидным уклоном. Следа нет.

Но степь есть степь, даже при полном отсутствии ветра где-то он все одно есть. Вечерние следы основательно поземкой запорошены, но угадываются. Надежда! Теперь уже найдем ушастого!

Ползу вдоль лесополосы как по минному полю. Наст где-то держит, где-то валишься вместе с лыжами по грудь. Каждый шажок выверяешь. Если провалишься, выбираться из снежного плена обратно тяжело, очень! Но не ропщу. Азарт скрашивает тяготы и лишения!

Потому тут зайка и остался в живых, что ни пешему, ни снегоходному с ним не справиться. Сложенный из десятков слоев разной плотности снега наст то держит уверенно, то вдруг рушится на всю глубину сразу.

Ага! Вот и Заливай. А вот и свеженькие следы! Все как всегда! Каким десятым чувством он понимает, что хозяин вышел к зверю, почему не сделал этого раньше хозяина? Ответа я не знаю. Видно, так устроена собака!

При прочих равных выжлец предпочитает зайцу лисицу, такая его персональная предрасположенность. Он же, выжлец, знает и про то, что мне, наоборот, зайцы интереснее.

По глубоком снегу быстро не побегать, даже собаке. Пока я у березки занял на всякий случай позицию, выжлец показывает мне, что зайка бегал на небольшом удалении от лесополосы, вдоль лесополосы и, как оказалось, давно сбежал. Как понял, что обнаружен его след, так и сбежал. Гоняный, стреляный, опытный!

С голосом, не особо торопясь, выжлец «поплыл» в сторону довольно далекого лесочка. Было время, рвался он за зверем на махах, только давно оно ушло. Движения собаки и скорость продвижения за зверем практически лишены лишних эмоций и затрат. След остывший, но за счет опыта собака понимает его перспективность. Ведет на глазок, ножки свои истертые бережет. Каждый шаг выверяет. Старается не проваливаться.

Расчудесно, думаю, сейчас крутнется под собакой косой и минут через 15–20 вернется мне под ружье. Гоп! Вроде как и скучно. Совсем уж легкой добычи не хочется. Выжлец по такой погоде, в таких условиях, русаков щелкает «на раз». Природа, выучка плюс гигантский опыт.

За годы его охот штук под 400 русаков с ним взято, не менее 2000 гоняно. По такой погоде, прикидываю, нет у зайца шансов на спасение.

Стою заказанные 20 минут — не возвращается заяц. Голоса собаки не слышу, может, ушел далеко, может, на лисицу перешел, может… может… может… Все он может!

Изъятый из кармана прибор слежения показывает, что собачка возвращается, что уходила не далее 800 метров, что не слышно ее потому, что молчит! «Что по чем», понять не могу.

Правило такое — раз непонятно, пошли читать следы. У зайца персонального вертолета нет, а на земле мы с его следами обязательно разберемся. Недостаток мастерства собачки исправляется беготнею хозяина.

Печально, в первый раз так. Шедший по гонному, пусть сильно остывшему следу выжлец, отвлекся на лисий малик, поводил чуть по тому, проверяя свежесть, вернулся на зайца, но след грызуна вышел на припорошенную тончайшую острую, как стекло, корочку, и он его бросил. Пожалел свои лапы. Развернулся на чистом и очевидном и пошел ко мне. На тот момент было ему 8 лет и 6 месяцев.

Вышли мы к крайней точке гона, «прочитал» я историю по следам, выжлец встал на брошенный больше часа назад след, и повел по нему, периодически отдавая голос, как будто, так и надо. Будто и не было конфуза.

До лесочка больше 500 метров, посреди поля на номер не встанешь, пошмыгал лыжами за собакой. Пока шел, гон эхом гремел в балке. Два кружка дали точно. Подошел — зверь сместился в соседний распадок, гончак едва слышен. Да уж! Настеганный зайка! Увидел подходящего человека и сбежал. Страшно представить себе, сколько там, в низине, снега! Бедная собака, как же ей там тяжело!

Едва уловимо гон возвращается, ощущение, что расстояние до собаки меняется по сантиметрам.
Пешком, утопая в снегу с ушами, выжлец выполз из низины правее меня. Как поплавок! Два шага по насту, три гребка ниже. Потом опять… Зверь прошел почти правильно, только я его не видел. Проморгал.

На более твердом, набитом ветром насте, в сравнительно комфортных условиях, гончак прибавил ходу, отошел от меня на 300 метров, выбрался на вершину холма, смолк, чуть поковырялся на месте и пошел в обратную молча. Пошли читать следы снова!

Читайте материал "Делаем правильно: если собака порезала лапу"

Расстояние от меня до места скола я прополз на корячках. В гору на лыжах не получалось, без лыж снег пришлось толкать животом. Может, час убил, может, больше.

Русак от навязчивых преследователей ушел в лисью нору. Нестреляный. Одиннадцатый «шахтер» (включая стреляных) за всю «гончатскую карьеру».

Весь в смятении, с одной стороны, гордый, с другой — опечаленный. Собачка в рассвете физических сил, без каких-то веских на то оснований сначала отказалась от работы по русаку. А после настойчивости хозяина загоняла того же зайца «до обморока».

Описанный случай был первым звоночком собачьей старости. В этом же году случился рецидив, в следующем с собакой еще можно было эффективно охотиться, только это был уже не высококлассный гончак, а изумительного ума и опыта подружейная собака.

Не постарев внешне, собака явно потеряла интерес к тяжелой охоте. А может, дело было в том, что я потерял веру в собаку. Чуть скол, бегу… я не так себя веду, собака ошибками отзывается. Своих зайцев я собрал, норматив выполнил, только грусть-печаль все чаще сопровождала меня на охотах.

Очень часто я задавал другим гончатникам вопрос, почему у них собаки долго не живут. Держат их, кормят, натаскивают, по выставкам-испытаниям возят, а в самом продуктивном возрасте (5-6 лет) от них избавляются.

Заводят молодых, мучаясь с неучами, бесконечно вспоминая собак былых. Теперь этот вопрос встал передо мной. Собачка «покатилась под гору», и мне ее такой стало мало. Пришлось задуматься о том, что и как будет дальше! Двух собак в доме держать возможности нет.

Читайте материал "Московский пойнтер на распутье"

Видно, в том и причина, что активная охотничья жизнь гончей к 8–10 годам вступает в стадию затухания. Гончая теряет интерес к охоте. Изнашивается. Поменяв горячность на великий опыт, собака становится слишком рациональной, чтобы «убиваться» на охоте. А без этого это уже не гончая.

В 9,5 лет, почти через год, выжлец на закрытии охоты отгонял подраненного русака два часа. Я зверя видел четыре раза, на пятом круге взял. «Лебединая песня». Это была последняя и единственная толковая работа за сезон. В 10 с небольшим лет собачка умерла…
Сергей Кудинов 2 октября 2017 в 12:00