И хочу поделиться рассказом, который написал мой родной брат.

Мы же друзья...

    10 октября
     Холодно. Первый снег. Ещё не держится, тает, рынки и подворотни - в слякоти… Но отыскать нечто съедобное становится всё трудней: на прилавках уже нет ни мяса в разваленных полутушах, ни рыбы. Говорят, люди ввели карточки… Рынок всё больше стоит и меняет: полушубок – на масло, велосипед – на полфунта хлеба, сервиз – на тушёнку. Обычному рыночному псу в такой ситуации ловить нечего: вся мена – из рук в руки. И люди стали голодными – ни огрызка, ни корки не найдёшь, шастая туда-сюда между переминающихся в слякоти ног…
     Люди слово повторяют непонятное, лающее, трудное – война.

     18 октября
        Снег уже то и дело слоем неровным тротуары заметает, похолодало резво. Даже при моей комплекции долго не протянешь. Знамо. Той зимой по подвалам тихарился, да дворничиха подкармливала. Сейчас – все подвалы наглухо заколочены. А иной раз что-то ка-а-ак завоет – аж страшно становится, видишь – вроде как дверь в подвал открыта, ткнёшься – а там людей полна коробочка… надо лапы уносить, опасно.
     Сегодня видел одного, серо-зелёного. Кожей пахнет. Долго на меня смотрел…

     21 октября
     С утра серо-зелёный меня под лестницей нашёл. Глазастый… руку протягивает, а там – сахар!!! Настоящий сахар!.. последний раз я его только во сне и видел. Жёлтый, крупный. Ухватил я, схрумкал. Чего там… ну и пусть его, подманивает, опять же – сахар… ещё сутки собачьей жизни. Короче она у нас, чем у серо-зелёных… Зовёт куда-то. Пойти?..

     23 октября
     Странный двор - большой, странные клетки – длинные, как ряды рыночные. Серо-зелёных много. Мой – среди них, но всё больше – около меня. Сидит, смотрит, как я в клетке сижу. То миску с супом принесёт, то каши горячей. Два дня отъедаюсь – пока лафа. Что-то будет…
И что-то всё время - рычит в поле за длинным зданием.

     29 октября
     Сдружился с моим серо-зелёным. Гулять с ним хожу. Надевает на меня поводок, да сбрую какую-то… ничего. Начали в поле том гулять, за длинным зданием. Пахнет там чем-то кислым, горьким, едким – в три дня привык. Сахар опять же… иногда.
     Вчера гуляли – вдруг тах-тах-тах… вжж-ж-жик, вжж-ж-жик! Мой серо-зелёный упал, меня за собой тянет – страшно, я на пузо рядом, в землю вжался – мало ли чего… Как бахать-вжикать перестало – мой поднялся, дальше пошёл, меня зовёт… Ну, встал, отряхнулся, за ним потрусил… так раз десять в тот день было. Забахает, завжикает – падаем, отпускает немного – дальше бредём.

     8 ноября
     Вчера никого не было. Только один, тоже кожей пахнущий, но в чёрном, кашу нам разносил. Снег ещё валил – небо серое.
Много нас тут, голов сорок, наверное. И у каждого – свой серо-зелёный. Кормит, гулять водит по тому полю.
     А позавчера мы с серо-зелёным опять под железными коробками ползали. Стоит большая вонючая железная коробка на двух подставках, а между ними, под коробкой – ползти можно. На той стороне – мой стоит. Сахар держит, ждёт. Прополз я – мой сахар! Игра такая, вкусная. Ничего… за сахарком и сползать можно, а воняет – это ерунда… привыкнем.

     15 ноября
     Мой серо-зелёный меня в город вывел. Он там с девушкой встречался. Ходили куда-то в парк… всё в снегу, дома – досками заколочены, рынок – только по запаху и узнал. В парке – бегали, прыгали… девушка у моего – весёлая, добрая. Я ей палочки таскал. Показывал, как под коробками ползать умею – вместо коробок под лавочками шмурыгал. А мой – ждёт стоит. Я уже запомнил: «Вперёд!» - я под лавку ползу, «Ко мне» - с той стороны выползаю и вкруг лавки – к нему бегу, сахар там!
     Вечером долго с моим сидели у железных коробок. Глядел он на меня, гладил. Сахар давал. Потом вдруг слезу смахнул – понимаем, уже объяснили: война.

     2 декабря
     Куда-то едем. Большая машина, а за ней – ещё много штук таких машин, знаю - сидят там серо-зелёные с моими сородичами. Кругом знакомо пахнет – кисло, горько.
     Мой - меня к себе прижимает. С ним я ничего не боюсь. С ним – из любой войны вывернемся! Это сейчас тяжело – я же понимаю… ничего, скоро, скоро – всё изменится! Мой – на девушке напоженится… как это у них называется… вроде так. И война закончится - будем в парк бегать, я буду под лавками ползать - и ничего не будет тахтахать и вжик-вжикать, и пахнуть не будет так, как пахнет сейчас… Мы уже с моим так долго вместе - кажется, целую жизнь рядом пробороздили.
     Приехали, долго пешком куда-то топали - по снегу, перелесками. Добрались до каких-то длинных ям – сидят в них серо-зелёные с длинными и короткими громыхающими штуками. Вокруг - знакомое: тах-тах-тах!.. вж-жик!.. тах-тах-тах!..
     Поле впереди. Такое же, как в нашем питомнике. И коробки на нём – такие же. Только – не на месте стоят, а ползут к ямам с нашими серо-зелёными. Мой мне – уздечку, да сбрую знакомую на спину ладит. Тяжёлая нынче сбруя… Это ничего.
     Наклонился ко мне, глаза от мороза, наверное, мокрые.
     Рукой в сторону коробок махнул – «Вперёд!», говорит.
     Мы своё дело – знаем туго. Сейчас – сползаю во-он к той железной коробке, затахтахает – в ямку спрячусь. Потом - под коробку нырну, с той стороны выползу, да буду клича «Ко мне!» ждать.
     И – бегом к нему вернусь. Чёрт с ним, с сахаром… мы же друзья.